Принесение жертвы для удачи в делах

Иже слушай сие речение, тако древностью оно дышит: иже кто кабалит тебя иль тебя с белого света барские люди сгноить порешили, да живот твой стезей тонкой исходится, аки меж пальцев нитина тонка, что худостью меж пальцев исходится, да в любу пору порвать ее могут. Иже деньговая бедина стуком постучалась, да нет сносу той гири, что на твои плечины коромом закинуто, тако сгноивають тя с белого света мракотой обуяны люди, тако ходу тебе не дают, каждую тропиночку заслоном возымевши, тако мольбицей изойтись то глупостью славу возыметь. Тако ежели возжелал ход иной своей судьбинушке дать, тако чтоб опять твердостью крепиться, да вражины супостаты чтоб откинулись, да не терзали твоего живота, да чтоб жид отошел, да делищи свои синагогой что кликаемы, да чтоб ход он отстоем пошел, тако ладное житие иже возжелал в деньгах крепкое, да по миру чтоб славилось, тако сие тебе шептание ведьмовское.
Да обожди ты, чтоб луна совсем исхудалась, да чтоб лик ее ушел за дальние края неведомые, чтоб свод небесины был черен, как пекло, да иже есть звездиночка да малы светильник, тако нет лунищы, тока чернота несоревнуема. Иже тако оно, то в сей день да и в ночник можно силу закличь великую, иже древностью она исходит от наших дедов, да от них еще глубинушкой, да к душам дедов ихненских тако в мракоте откудова. Поповские рожицы бесом именуют ту силищу, да и глаголют, мол, хитрый, ненадежницей исходившийсь. Тако враки все то. Иже беса закличь правым шёпотом надо, ведовским, тако иже тогда дело благое будет, а ежели простецким говором мямлишь про бесину, тако вот тебе и худость, изведет ради шутки, а опосля и кумекаешь, мол, за что же тако исходом худым получается.
Курь отлови ты, молодостью что еще исходить, да цветом в деле сим особо не опрометчивай, бела иль черна, тако то в сей раз бессмыслица гиблая, иже надобно творить сие речение. Курь в мешочину, да ноги чтоб перевязью были. Мешочину на спинь когда
кинешь, тако изречи сии словеса:
«Церковь попрана, да я нехристова душенька (имя), ходом да ходить кругами, да девятью верстами, на девятой там бес - я ему гостем. Аминь».
Ход твори туда, где люда нема, тако в лесную глубь, тако то надежницей будет. Иже леса глубь издревле убежником, да сохранью той Силины было. Коли отошел от хуторов, да от деревницы, коль верностью ведаешь, что глаз бабских да ушей мужицких нет поминальником, тако твори вот что сказано.
Коли есть камни по округу, то из камней сладь вышину, что на пол локтя иль на локоть над землицей воздымается, ежели нет камней, тако землицы нарывом выкинь. Тако копни, да и насыпанку сладь, таких же мер - около полулоктя ввысь иль даже в локоть, коль сила есть копь творить. Главное чтоб над землицей восходом подымалось, тако гора малая.
Коль гора накинута, то реки.
«Яко заветники творили, тако я сотворю, да не белу, а черну, да не божьим словесом крепленну, да бесовской силой меченну. Тако даровником воздыматься, огнем гореть, бесовску силу звать. Аминь».
Туда дровеса сладь, да чтоб воспылаить огневище. Тако коли воспылало, то вознеси клич свой, да призыв сотвори сильный, дабы бесовские уши слухом сечены, да услыхан будешь:
«Вопиющей глаголицей, да беса седого, да худа черного,
я заклинаю, да из самих адовых, пекельных хоромин,
да ходом стрельным ты, бесина, иди,
да крестом путь не горожен, да самим помыслом затворен.
Тако иди ты небесиной черной,
да богохульством сильным,
да церковью рушенной, что огнем опалилась,
тако личинами иконь, что скверной изошедшись воспылают,
тако кровью белосветных великомучеников,
тако цепью крепкой,тако ходом кривым.
Я закликаю, я зазываю
самого беса, что белое на черное кидает.
Да зеркалом ты адовым заведуешь,
да в нем жизни, аки судьбины всех людей знаваешь.
Да в зеркальной глади там писано,
кому живота длинного, кому скортечинкой в небесину,
кому родом изойтись, кому на сносинах ходить.
Тако в твоем, бесина, зеркале,
там вся правда да кривда пересказаны,
там купцовые дела нечестивые,
там бабской одури охапь полная,
там детинушек, резвинушек набрань.
Тако верстами не ходить,
да крестами не кидать,
то сила в той глади сокрыта,
ежели слово тайное реченно,
вся жизнь ходом, да перекосом,
водой изойдется,
молнией пройдется,
да все слева направо,
да сверху понизу.
Тако слово я изрекаю да не громницей, а тишиницей.
Что не сказано, то бесом слышано,
тако бесом все закривлено, заправлено.
Ты, бесина, да зеркальна гладина.
Я слово тайное речевал.
Да услышано.
Креплено.
Велено.
Аминем ковано.
Аминь».
Реки сей клич три раза, пусть пройдется по миру. А коли изрек, то секи курь, да чтоб кровинушка пошла, и реки:
«Бесу жертвой, да кровинкой красной,
Тридевять верст, да одной дорогой,
Да людней тьма тьмущая, да моя судьбинушка.
Тако все кривдицей, да правдицей,
Да огнем сойдется, да жертвой скрепится.
Таки ты, бес, твори, что мною велено,
Да в моих словах сие сказано
(речут все, чего желают, чтоб удачица была, да чтоб житие хоростью исходилось, а не худостью).
Тако слова мои громом нынче грянули,
Да над небесиной, да под землиней
Небосводом им сойтись, да молнии стрелой.
Тако все реченно, судьбинушка мечена,
Да самим бесом слаженна.
Тако поживать мне царем.
Аминь».
Подержи курь сеченну над огневищем. Аки кровь капает, так пущай в огонь угодють - там бесу пропитань. Тако над огневищем держись, тако реки:
«Кровинкой в огонь, да бесу силой, да на мою добру долюшку. Аминь».
Затем курь кладут на саму кострину, да чтоб дым черен да воздух мясом опальным пускай изойдется. Тако реки тогда словеса прощальные:
«Тако древним заветом меж людом синайским да меж богом скреплено, тако нынче заветиной черной, нерушимой, меж мной, нехристовой душенькой, да меж бесовской силенкой. Иже все, что просьбинушкой пошло, то будет исполнено. Жертва уговорная, тако пламенем пожрана, бесу дана. Аминь».
Твори уход сиюминутный. Тако оборот не чини, худом будет. Тако лунищи лик ростом пойдет, тако твои делания начнут ладом слаживаться. Тако сей завет на удачину, на новую судьбину. Тако ж опрометчицой его не сотворяй, думкой пораскинь, а коли нет иных путей, то дерзай, твори сие речение.