Реки Царства мертвых – Коцит и Ахеронт

В царстве Аида помимо Стикса протекают ещё две реки – Коцит и Ахеронт. Коцит, который является притоком Стикса и впадает в Ахеронт, отличается ледяным холодом своих вод, его называют «рекой плача». Есть такой стишок про эту реку, правда, он не мой и вообще не знаю, чей:
У берегов Коцита.

Музыка космоса, вечного холода
И беспросветной тиши -
Вот она – лучшая песнь колыбельная
Для моей спящей души.

Воды Коцита у ног Ваших плещутся -
К ним не спешите сойти!
Сон или явь – только мне все мерещится
Ваша кончина пути.

Сети сплетая, паук загоняет
Сам себя в душный тупик;
Воды Коцита его увлекают
В небытие напрямик.

Стойте, не надо! Заката до вечера
Быть не должно! В тишине
Сядьте, прошу Вас, и спойте – невесело -
Ту колыбельную мне -

Музыкой космоса, вечного холода -
Пой, голос из-под земли!
Хладный Коцит, ожидая, безмолвствует.
Звезды мерцают вдали…

Итак, несмотря на хлад Коцита, который можно было почувствовать, даже не касаясь воды, мы преодолели эту реку, но теперь перед нами гораздо более широкая река, её просто так не перейти. Поэтому, старательно пытаясь осветить факелом максимальное пространство, мы идём вдоль реки. Чем глубже мы забираемся, тем страшнее, мрачнее и таинственнее становится обстановка.

Вдруг мы замечаем, что к стуку капель примешался новый – горькие стенания и плач. Затаив дыхание в ожидании самого ужасного, мы выходим из-за изгиба реки, и вдруг перед нашими глазами появляется нечто вроде небольшого причала, где стоит всего одна лодочка, один вид которой настолько дряхл, что не внушает никакого доверия. Ей правит старый бог Харон, которого Данте описывает так:

Недвижен стал шерстистый лик ужасный,
У лодочника сумрачной реки,
И вкруг очей змеился пламень красный..

тЭто уродливый старец, перевозящий души умерших в само царство Аида по реке Ахеронт. Как и многие другие боги, он чрезвычайно меркантилен и перевозит на своём пароме только тех, у кого есть с собой плата за проезд – умершему человеку заботливые родственники клали монетку, которая и была оплатой, а тех, у кого платы не было, Харон никогда не перевозил, только отталкивая их веслом.

Мы подошли к нему и протянули монетку, Харон внимательно посмотрел на нас – он был богом и, несомненно, догадался, что мы ещё живы. Тем не менее, он, пробурчав что-то себе под нос, посадил нас на паром и оттолкнулся от берега Реки Ахеронт. Челнок погрузился в туман, стелившийся над рекой, и под мерное скрипение поплыл по течению. Недавно едва различимые стоны становились всё громче.

Мы плыли долго, разглядеть что-либо сквозь туман было не возможно, кроме того, мы потеряли счёт времени, а Харон так ничего и не сказал, пока мы вдруг не вынырнули из тумана и не причалили к берегу. Выпроводив нас из своей лодки, Харон развернулся и вскоре исчез, хотя ещё некоторое время был слышен плеск вёсел. Когда челнок старого бога скрылся из глаз, мы повернулись и продолжили наш путь.

Немного впереди виднелись ступени, ведущие куда-то вверх. Мы направились к ним, как вдруг путь преградила огромный трёхголовый, и одна его голова была слюнявей предыдущей, пёс. Это Цербер, порождённый Тифоном и Ехидной, он находился там для того, чтобы не пускать всех, кто вздумал вернуться на землю к живым. У него змеиный хвост, которым он аки лев бил себя по бокам. Мы же не собирались пока вернуться к живым, мы шли, наоборот, в сам Аид.

Поэтому, изрядно поворчав и попугав нас, он развернулся и отошел с прохода, давая нам пройти туда, но при одном взгляде на него становилось ясно, что обратно он нас просто так не пропустит. Мы поднимаемся по недавно примеченной лестнице, которая оказалась намного меньше предыдущей. Низкие своды этого туннеля едва позволяют идти с распрямлённой спиной. Стоны, идущие откуда-то спереди, отражаются от стен и звучат ещё более ужасающе.